Шумилина Виктория Сергеевна

Шумилина В.

Фото Л.Рабичева

Фёдор Р.

Рабичев Л.

 

Родилась 22 ноября 1927 года в Москве. В 1951 году окончила Художественное отделение редакционно-издательского факультета Московского Полиграфического института. Живопись, композицию и рисунок преподавал Андрей Дмитриевич Гончаров.
Работала в области прикладной, книжной, станковой графики, живописи. За лучшие работы года в области прикладной и книжной графики неоднократно награждалась дипломами первой степени МОСХа и Всесоюзного комитета по делам печати.
Член Союза художников СССР с 1963 года. Многократно участвовала на Московских, Республиканских, Всесоюзных и Международных выставках, а также на пяти групповых и шести персональных выставках в Москве, Подольске, Старой Ладоге, на выставке «Тридцать лет МОСХа в Манеже и на выставке «Другое искусство» в Третьяковской галерее, на выставке «Не конформисты» в Варшаве, Париже, Петербурге, Около сорока произведений находятся в музеях и частных коллекциях в России, Германии, США, Чехословакии, Испании, Израиле. Занимаюсь с равным интересом и серьезностью прикладной, книжной и станковой графикой и живописью.

 

Стараюсь передать то свое душевное состояние, то ощущение, которое возникло от соприкосновения с натурой посредством организации, конструирования в картинной плоскости каждый раз особого трехмерного цветопластического напряженного пространства, выражая не только зрительные представления, но и рациональные знания об изображаемом, стремясь к монументальности и весомости.
Ощущение веса позволяет вылепить опредмеченное пространство и передать движение масс. Цветок, как собор, собор, как часть земли, небо, как предмет имеющий вес.
Интерес к пластической организации в живописи и рисунке.
Цвет, как выразительное средство, способное передать восторг перед природой, передать жизнеутверждающее мировосприятие.
Это одна из вечных задач искусства, будь то Помпейские фрески, раннее возрождение, русская икона, народное искусство.
Мне близко отношение к цвету французских фовистов и немецких экспрессионистов, цветовые контрасты, яркий спектральный чистый цвет.
В цвете стремлюсь себя ограничить, взять тот минимум красок, тот лаконичный колорит, который позволит решить мою эмоциональную задачу.
Анри Матисс говорил: – «Семи нот вполне достаточно, чтобы написать любую партитуру...» «Интенсивность цвета должна соответствовать интенсивности чувств художника...»
Не случайно, наряду с живописью, я люблю делать этюды с натуры цветными фломастерами, выбирая целенаправленно ограниченное количество цветных фломастеров или цветных шариковых ручек для каждой конкретной эмоциональной задачи, создающих разный колорит (утро, вечер, солнце, дождь, и т. п.)
Народное искусство. Нравился мне темпераментный колорит, экспрессивная, выразительная и лаконичная форма, искренность и теплота чувства.
Одновременно в библиотеке Архитектурного института я открыла для себя красоту старинных русских и европейских средневековых географических карт.
Особенно сильное впечатление произвели старинные подлинники, рукописные книги четырнадцатого века, псалтыри и календари и итальянские хроники с роскошными с накладным золотом цветными миниатюрами, напоминающими картины Джотто и Боттичели, но созданными на сто лет раньше, в отделе рукописей Ленинской библиотеки, от которых повеяло свежим воздухом, счастьем, ароматом весны, большого формата книги с раскрашенными гравюрами «Города Европы с птичьего полета».
 В шестидесятые годы огромное значение имели для меня творческие поездки с этюдником и блокнотами, по Русскому Северу, по рекам Оке, Волге, Каме, Сухоне, Шексне, Северной Двине, Югу на грузовых судах, на буксирах с баржами, с контейнерами. Общение с народным искусством в живой среде его существования, среди суровой и прекрасной природы, холмов, речек между ними, шатровых деревянных церквей и в интерьерах изб старинных русских деревень и городов с удивительными таинственными названиями – Городец, Кинешма, Нюксеница, Тотьма, Гусиха, Тарногский городок, деревни Верхневажья, города Великий Устюг, Сольвычегодск, Верхняя и Нижняя Тойма, и другие города и села Вологодской и Архангельской областей, с характерными предметами крестьянского быта. Знакомство с ними тогда увлекло меня и привело в восторг.
Эти «примитивы», это наивное искреннее , наполненное чувством, прекрасное искусство крестьян, некоторые из которых проходили специальное обучение и расписывали плафоны в дворцах и усадьбах помещиков. Петербурга и Москвы, искусство, которое несло на себе черты языческой архаики, подготовило почву для моего восприятия европейского искусства конца девятнадцатого, начала двадцатого века. Этому способствовало и время, в которое жила страна, время оттепели, падения «железного занавеса».
Оно сопровождалось оживлением культурных событий в стране. В Москве, Ленинграде проходят многочисленные выставки мастеров западноевропейского искусства, выставки Матисса, Пикассо, Сезанна, Леже, Анри Руссо, Французских художников: постсезаннистов, кубистов, фовистов, немецких экспрессионистов Эриха Хеккеля, Эрнста Кирхнера и других, американского искусства, в том числе бабушки Мозес, а также выставки русского авангардного искусства этого времени художников «Бубнового валета» Кончаловского, Машкова, Куприна, Шевченко, а также Натальи Гончаровой и Ларионова, Кандинского, Поповой, Петрова-Водкина, Малевича, Марка Шагала, гениального грузинского примитивиста Пиросманишвили, выставка книг издательства «Скира», открытие книжного магазина «Дружба» знакомили с прежде неизвестными художниками Западной Европы и Америки. На экранах в домах художников и литераторов демонстрировались фильмы о великих художниках начала двадцатого века. Появилась возможность познакомится с журналами стран народной демократии по искусству и даже подписаться на них.
 
В Шестидесятые годы влияние на меня оказало знакомство и дружба с замечательным художником старшего поколения Татьяной Александровной Покровской, совместные творческие поездки по стране и работа в домах творчества в Тарусе, Переславле-Залесском, Челюскинской, знакомство с ее друзьями З.Я.Матвеевой-Мостовой, вдовой скульптора Матвеева, А. Н. Корсаковой, вдовой Татлина.
В 1958 году я поступила в студию живописи и графики под руководством талантливого и интересного педагог Элия Михайловича Белютина, кандидата педагогических наук, экспериментировавшего в процессе преподавания. Участвовала в выставках студии в 1962 году в доме киноактера, в доме ученых, в доме учителя на Большой Коммунистической, ставшей скандально известной, а так же в выставке в Манеже, которая была расценена, как формалистическая и разгромлена посетившим ее Н.С. Хрущевым.
.
Я болезненно пережила всё это и начавшуюся в стране компанию против «абстракционизма», этим словом обзывалось любое направление непонятное чиновникам. И когда я была приглашена на встречу в ЦК КПСС, после окончания первого заседания, на котором было много выступлений молодых художников, музыкантов, писателей, пытаясь защитить студию вступила в спор с министром культуры Е.А.Фурцевой, а потом с председателем идеологической комиссии Ильичевым и членом ее Аджубеем, помощником Н.С.Хрущева Лебедевым и другими членами комиссии, доказывая необходимость студии, закономерность поисков художников, пытаясь рассеять дезинформацию о Белютине, как о художнике и педагоге.
Фурцева спросила меня, как я отношусь к живописи старых мастеров. На этот странный вопрос я ответила, что отношусь положительно, однако в современной архитектуре, например, в только что выстроенном дворце пионеров на Ленинских горах, конструктивистскому по стилю, современная живопись была бы более органична. Взаимопонимания мы не нашли.
После разгрома студии и прекращения занятий я свои живописные и пластические замыслы имела возможность осуществлять только в малых формах в прикладной графике и рекламе. В прикладной графике для меня была важна функциональность и точная стилистика.
В 60-е – 80-е годы наряду с прикладной графикой и книжным дизайном я систематически занималась композиционным рисованием с натуры и живописью в многочисленных поездках по стране и домах творчества.
Навсегда остались восторженные воспоминания о творческих поездках на пароходах по рекам России в результате которых было создано много графических и живописных работ.

  

Леонид Рабичев
Наталья Гончарова и Виктория Шумилина
 
Утопающий в зелени садов город Фатеж Курской губернии, детский рай Кураева, Свиридова и мамы моей жены, дочери Фатежского священника Зои Беляевой. Жена моя Виктория, рисуя, покрывала листы бумаги вертикальными, горизонтальными и всякими иными линиями. Она называла это построением и было это не совсем понятно, но зато очень красиво, словно храмы и дворцы с неразобранными лесами. По мере стирания лишних линий становилось понятно что изображено, но уже не так интересно. Но остановиться она не могла, так как руководствовалась Высшими соображениями, темпераментом, интуицией и страстным недовольством собой. И с живописью происходило то же самое. Буйные цветопластические построения из красных, голубых, зеленых сияющих, пронизывающих друг друга форм смиряла черными и синими «построениями» до тех пор, пока что-то над чем-то нависая не образовывало единого черносинекрасного веса.
Это называлось «создать большую форму». Наступало удовлетворение. Любимые краски красная, зеленая, синяя. Одна из любимых художниц – Наталья Гончарова. Не так давно, читая Марину Цветаеву о двух Натальях Гончаровых, я обнаружил что у младшей Натальи, художницы, как и у моей жены мама была тоже Беляевой, дочерью священника из Тульской области Беляева, в роду Беляевых было несколько художников, таким образом – какое-то троюродное родство, генетическая близость да и сходство, судя по фотографиям.
 

                          

                         

                            Сверху -"Переславль-Залесский", х.м. 2003 г. Снизу -"В электричке", х.м. 2003 г. (Кузнецкий Мост, 20)

Hosted by uCoz